47news покажет реальность за знаменитым полотном "Расстрел 26 бакинских комиссаров". Говорят, 27-ой отделался великолепной карьерой.
Сегодня мало кто может сказать - чем именно, кроме своей гибели, прославились те самые 26. К тому же версий казни существует достаточно. Тем не менее, ночью 14 сентября 1918 года, когда турецко-азербайджанские войска вплотную подошли к Баку, комиссары Бакинской коммуны погрузились на последний пароход "Туркмен", а причалили в Красноводске, где и были арестованы по распоряжению тамошнего антибольшевистского временного правительства. Здесь-то их и осудили: по обвинению в государственной измене (сдача Баку турецким войскам), в организации бессудных убийств. (К слову, далеко не все 26 были собственно комиссарами. А один из них, видный деятель армянской националистической партии "Дашнакцутюн" Татевос Амиров, даже не состоял в партии большевиков).
Приговоренным объявили, что их всего лишь вышлют в … Индию. 19 сентября комиссаров этапировали в сторону Ашхабада спецпоездом, который был остановлен на 207-й версте. Здесь подлинный приговор и привели в исполнение. "Вот в такую же ночь и туман расстрелял их отряд англичан…", - напишет Есенин в своей "Балладе о двадцати шести" (1924). Брехня. Но баллада – классная.
Ист. фото - histrf.ru
Уже в начале 1920-х появилась первая, более-менее правдивая версия. Она базировалась на сведениях эсера Вадима Чайкина, описавшего подробности той расправы. Ведь незадолго до того Чайкин в качестве криминалиста принимал участие в работе спецкомиссии, занимавшейся расследованием всех обстоятельств. Тогда установили, что жертвы были не расстреляны, а обезглавлены (так поступали с особо лютыми).
В 1938 году Чайкина арестовали. Содержась в Орловском централе, он откровенничал со своим сокамерником: "Картина Бродского "Расстрел 26-ти бакинских комиссаров" исторически неверна. Они не были расстреляны, а были обезглавлены. При этом исполнителем казни являлся только один человек — туркмен … шашкой обезглавил всех".
Решение не оглашать массам подробности приняли на самом верху. Один из многочисленных кровавых эпизодов Гражданской войны предпочли идеализировать, сочинив миф о несгибаемых ленинцах. А для ее наглядной визуализации заказали картину маститому художнику Исааку Бродскому.
Репродукция картины Бродского Ист. фото - msk.kprf.ru
Бродский трудился около года. Специально выезжал в Закавказье, побывал на месте казни. После этой командировки квартира художника пополнилась необходимым реквизитом: туркменские халаты, папахи, чувяки, военная форма, образцы оружия. Стремясь к максимальному портретному сходству, Бродский получил в местных архивах копии тюремных паспортов Шаумяна, Джапаридзе и прочих с точными указаниями роста, размеров головы, описанием глаз, носа и т. д. Вот только все 26 на полотне не уместились. Лишь основная группа, а именно (идем слева направо):
обнаженный по пояс, в крови – Меер Басин (член военно-революционного комитета Кавказской армии);
его удерживает – Арсен Амирян (редактор газеты "Бакинский рабочий");
с поднятой рукой – Иван Фиолетов (комиссар народного хозяйства);
в костюмчике, спокойный – Марк Корганов (член военно-революционного комитета Кавказской армии);
с поднятой рукой – Прокофий Джапаридзе (комиссар внутренних дел);
рвет на себе рубашку – Мешади Азизбеков (бакинский губернский комиссар);
со сжатыми кулаками – человек и проспект Степан Шаумян (председатель Совнаркома);
крайний – Яков Зевин (народный комиссар труда).
Ист. фото – wiki.org
К осени 1925 года картина уже обсуждалась художественной общественностью Ленинграда. Первый секретарь Ленинградского горкома партии Киров издал распоряжение предоставить художнику Бродскому под мастерскую помещение, находившееся над его квартирой. В этой, огромной по меркам тогдашнего Ленинграда мастерской, Бродский продолжал писать портреты вождей. Художник скончался в 1939 году, в зените славы. В его покоях устроили мемориальный музей, а улица от площади Искусств до Невского получила его имя (с 90-х ей возвращено прежнее – Михайловская).
На снимке: Микоян, Сталин, Орджоникидзе. Ист. фото - argumenti.ru
В советские годы старательно замалчивалось, что среди тех, кто покидал Баку вместе с комиссарами на пароходе "Туркмен", был Анастас Микоян. Соратники по партии, те, что в теме, за глаза его так и называли - "27-й бакинский комиссар". Версии о том, каким образом он умудрился избежать казни, расходятся.
Одна из самых-самых базируется на эмигрантских воспоминаниях белого генерала Мартынова. Именно он якобы визировал приказ о казни комиссаров. И именно он якобы распорядился освободить Микояна за то, что тот помог белой контрразведке выявить своих товарищей среди 600 прибывших на пароходе "Туркмен" беженцев. Мартынову приписывается следующая словесная характеристика Микояна: "Самая сволочь из этих комиссаров был, но я ему слово офицера дал, что, если поможет – сохраню ему жизнь".
Так или иначе, Анастас Микоян сделал головокружительную партийную карьеру. Он умер в 1978 году, оставшись в народном фольклоре символом долгожителя: "от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича".