На дебюте в Киеве публика закидала ее яблочными огрызками. Потом в Петербурге поклонник преподнес ей веер со вложенной в него купчей на два доходных дома. Сплетни летали разные, а хоронили ее по-царски.
"Что такое Вяльцева? Когда умирал Антон Павлович Чехов, то почти никто в России не следил за ходом его болезни", – возмущался критик "Раннего утра" в январе 1913 года. Тогда же в газетных витринах Петербурга почти ежедневно вывешивали бюллетени о состоянии ее здоровья. "Говорящий так, – обрушивалась на него "Петербургская газета", – забывает, что Чехов был и писал для немногих, а Вяльцева служила своим талантом многим, иначе говоря, толпе". Недели не пройдет, как 150-тысячная толпа будет рыдать в голос.
m.rusmir.media
Похороны А.Д. Вяльцевой. Траурная процессия на Невском проспекте. 1913 год. Из коллекции М.Золотарева.
В биографии Вяльцевой немало белых пятен. Современные исследователи постарались придать им налет сенсационности, чем еще больше запутали дело. Непонятки начинаются уже со дня рождения Анастасии Дмитриевны. Ныне принято считать, что она родилась ровно полтора века назад – 1 (13) марта 1871 года, но во многих дореволюционных источниках называется другой год – 1873-й. Ставится под сомнение и крестьянское происхождение певицы: аристократичная внешность Вяльцевой – стройная, с царственной осанкой, с утонченными чертами лица и осиной талией, равно как ее удивительная привязанность к незаконнорожденным детям, дают почву для бульварных домыслов и пересудов.
По-разному рассказывают и о том, когда и где опереточная прима Серафима Бельская судьбоносно посоветовала Вяльцевой учиться пению: в современных статьях утверждается, что это случилось в киевской гостинице, где 12-летняя Настя работала подгорничной; дореволюционный журнал "Театр и искусство" пишет, что Бельская услышала Вяльцеву уже в московском театре Незлобина. Единственное, что не подлежит сомнению, по-настоящему карьера Вяльцевой начала складываться в Петербурге, куда она приехала в 1893 году после скитаний по опереточным труппам провинции.
Столица встретила молодую певицу без фанатизма, директор Малого петербургского театра Пальм согласился взять ее лишь хористкой. Иногда новенькой доверяли исполнение несложных партий, типа "вот идет графиня" или "как ужасно, как прекрасно", и неизвестно, как бы сложилась ее судьба, кабы не его величество Случай. А тот явился в лице страстного меломана и светского льва, преуспевающего адвоката Холева, заметившего молоденькую хористку в оперетке Пальма. Очарованный, он приглашает Вяльцеву в свой домашний музыкальный салон, выступать в котором почитали за честь лучшие исполнители Москвы и Петербурга. Смущенная хористка рискнула исполнить здесь некий романс, правда, без особого успеха. Но светского льва это не смутило, в его голове уже созрели далеко идущие планы.
Дореволюционная фотооткрытка из частной коллекции петербуржца Дмитрия Горячева.
Об отношениях Вяльцевой с Холевым рассказывают всякое. По версии создателей телефильма "Несравненная" (1993), Анастасия Дмитриевна, карьеры ради, якобы вышла за него замуж, но это маловероятно. Холев, который был старше Вяльцевой на 13 лет, стал для нее в первую очередь меценатом и другом. На его деньги она брала уроки у лучших музыкальных педагогов Петербурга и ездила в Италию "исправлять некоторые погрешности голоса".
Барышня отличалась поразительной работоспособностью, так что успехи на сцене не замедлили явиться. Первым таковым становится роль Кати в поставленном в Москве музыкальном спектакле "Цыганские песни в лицах", где Вяльцева исполнила всего-то один романсик ("Захочу-полюблю"). Но исполнила феерично. А шумиха, поднятая в газетах по этому поводу, подсказала ей мысль об организации собственных концертов. Первый такой концерт состоялся в 1897 году на сцене московского "Эрмитажа" и вызвал сенсацию. Критики долго отказывались видеть в хрупкой девушке с прелестной улыбкой новую звезду, но публика уже валом валила на Вяльцеву.Так началось восхождение. В 1899 году Холев скоропостижно умирает, но к тому времени певица уже состоялась.
из архива автора
Обложка дореволюционного нотного издания.
С началом нового века на концертах Вяльцевой неизменно аншлаг, а цены на билеты – космические. За один только выход на сцену она получала от одной до полутора тысяч рублей, а целый концерт тянул на все 20 – столько не платили даже Шаляпину. Но так она и отрабатывала эти деньги по полной, доводя публику до исступления, зачаровывая и влюбляя в себя. Иные концерты затягивались до пяти часов. Порой она исполняла на бис более тридцати песен, а зал продолжал неистовствовать.
Объяснить феномен Вяльцевой пытались многие: одни сравнивали с итальянской дивой Линой Кавальери, называли её "несравненной", "чаровницей улыбки" и "певицей радостей жизни", другие – возмущались "пошлостью и гадостью" вяльцевского репертуара, упрекали в том, что эта "капризная, жеманная и экзальтированная красотка" призывает к свободной любви и заигрывает с мужской половиной зала. А один из авторитетнейших критиков того времени – Владимир Стасов, в частной переписке и вовсе отзывался о Вяльцевой не иначе, как непечатно.
Восторги одних и недовольство других будут сопровождать Вяльцеву до самой смерти. Но стоило ей лишь появиться на сцене в белом, затканном розовым тюлем платье с неизменной веткой гортензии на плече, как голоса недоброжелателей растворялись в неистовом восторге зрителей. Ее исполнение всегда отличалось чувственностью, а голос, по мере нарастания нервного возбуждения, начинал звучать страстью. Модный театральный критик Александр Кугель писал, что песни Вяльцевой принадлежали к принципиально новой социальной формации. По его словам, в них "чувствовалась какая-то фаза русской нетронутой самобытности с парижским Монмартром. И обворожительная улыбка, и некоторая болезненная бледность – всё это отзывалось жизнью города, насыщенного нездоровыми испарениями миллионов, дымом фабричных труб и чадом бензина".
Пользовавшийся феноменальной популярностью цирковой борец Иван Поддубный однажды заявил: «В России есть три знаменитости: я, Горький и Вяльцева». Дореволюционная фотооткрытка из частной коллекции петербуржца Дмитрия Горячева.
Вяльцева никогда не отказывала тем, кто был готов платить деньги за то, чтобы ее слушать. Но обвинять артистку в рвачестве, стяжательстве было бы несправедливо. Анастасия Дмитриевна мало того, что взяла на полное обеспечение мальчика из бедной семьи (своих детей бог не дал), она активно занималась благотворительностью, щедро отписывая пожертвования, и охотно участвовала в концертах в поддержку нуждающихся лиц или интересных проектов. Например, ежегодно выступала в пользу харьковского Ольгинского приюта и петербургского общества "Ясли", приняла участие в сборе средств на финансирование полярной экспедиции Седова. А вышеупомянутые два подарочных дома на Карповке – №№ 22, 24, согласно завещанию Вяльцевой, должны были отойти в собственность Петербурга для устройства в них больницы для рожениц или приюта для детей, брошенных родителями. Вяльцева пела о страстях, но она и жила ими. В 1904 году, узнав, что ее возлюбленный получил тяжелое ранение в далекой Маньчжурии, Анастасия Дмитриевна разрывает многотысячный контракт и едет в Харбин, в госпиталь, где устраивается сестрой милосердия и ухаживает за своим "Васенькой" и другими ранеными.
shkolazhizni.ru
Анастасия Вяльцева в своем будуаре, оборудованном в личном вагон-салоне.
Тем не менее, все эти годы газетные фельетонисты яростно упражнялись в остроумии, пытаясь свести феноменальный успех Вяльцевой к музыкальной необразованности и серости публики. Непомерно высокие гонорары певицы вызывали зависть. Еще бы, выкупить у графов Игнатьевых имение под Витебском за 150 тысяч. Неизменным предметом пересудов служил и сделанный в Бельгии по спецзаказу личный вагон-салон, в котором не любившая жить в гостиницах Вяльцева исколесила с концертами всю Россию – общий гастрольный километраж составил порядка 175 тысяч верст. В этом вагоне имелись не только роскошно отделанный будуар, столовая и помещения для прислуги, но музыкальный салон, где стояло фортепиано, и где можно было репетировать. К слову, некоторое время в горничных у Вяльцевой служила мама Васи Соловьева, будущего легендарного ленинградского композитора Соловьева-Седого. Василий Павлович рассказывал, что однажды Анастасия Дмитриевна подарила его маме дорогущий граммофон с набором своих пластинок. Между прочим, каждый такой "диск" в те времена стоил баснословные 5-6 рублей. Соловьев-Седой считал, что именно с прослушивания пластинок Вяльцевой в нем развилось желание учиться музыке.
из архива автора
"Меня создала, воспитала и мною руководит сама публика", – признавалась Вяльцева. И, в конечном счете, эта самая публика и довела ее до "нервного банкротства", завершившегося ранней смертью.
Осенью 1912 во время гастролей в Курске певица упала в обморок во время исполнения своего мегахита "Чайка". Врачи настаивали на срочном возвращении в Петербург, но, едва оправившись, она решает продолжать гастроли. Ноябрьский концерт в Воронеже стал ее лебединой песней: с трудом закончив первое отделение, Вяльцева извиняется перед публикой, впервые в жизни она не в силах удовлетворить ее просьб.
Консилиум столичных врачей вынес диагноз: острый лейкоз. Эта болезнь плохо подается лечению и сегодня. Вяльцева умирала и знала об этом. Петербургские газеты методично публиковали сведения о состоянии здоровья певицы, надеясь на чудо и особо уповая на переливание крови, которое по тем временам считалось сверхэффективной процедурой. Донором Вяльцевой стал первый и единственный муж – Василий Бискупский, блистательный офицер конной гвардии, участник русско-японской войны. Тот самый "Васенька". Одни утверждают, что после переливания певице стало только хуже, потому что кровь Бискупского не совпала по группе с ее кровью. Другие настаивают, что лишь эти переливания и поддерживали в ней жизнь. А в столичных храмах продолжали гореть свечи за здравие рабы Божией Анастасии, и публика продолжала надеяться на выздоровление. Вяльцева еще улыбалась с газетных фотографий, но уже составила завещание, заказала платье для похорон и распорядилась относительно убранства комнаты, в которой с ней будут прощаться. Словом, вела себя так, будто готовилась в последний раз выйти на сцену к публике.
cars.bidspirit.com
Фрагмент «Петербургской газеты» от 5 февраля 1913 года.
Чуда не произошло, 4-го февраля Вяльцевой не стало. 7-го 150-тысячная толпа проводила ее до Никольского кладбища Лавры, а два дня спустя предприимчивые кинодельцы уже крутили в синематографах фильму "Похороны Вяльцевой", состоявшую из трех частей: "А. Д. Вяльцева в гробу", "Похоронное шествие по Невскому проспекту" и "Портрет Вяльцевой".
proza.ru
В феврале 1913 года, после смерти Вяльцевой, полковник Бискупский вышел в отставку. Некоторое время он занимался авантюрными, а потому неудачными поисками нефти на Дальнем Востоке, а с началом Первой Мировой вернулся в царскую армию и к лету 1916-го дослужился до генерала.
Василий Бискупский не присутствовал на похоронах жены – убитый горем он метался в бреду на больничной койке. По свидетельству современников, Бискупский безумно любил свою "Настюшу", но для честолюбивого офицера этот заключенный в 1905 году брак всегда оставался мезальянсом. Ибо крутить романы с артистками для офицера, служившего в личной охране Николая II, считалось комильфо, а вот жениться – нет. Далее в жизни Василия Викторовича будут: Первая Мировая, недолгая служба у гетмана Скоропадского, эмиграция в Германию, близкая дружба с еще мало кому известным Адиком Гитлером… Но это уже совсем другая история.
Игорь Шушарин,
47news
P.S. Те самые два дома на Карповке, с которых мы начали рассказ, в итоге Петербургу так и не достались. Сперва начались какие-то бюрократические проволочки с передачей наследства в городской бюджет, дело затянулось, а потом неожиданно выяснилось, что завещанный Вяльцевой городу капитал – два дома плюс целевые полмиллиона на стипендии одаренным студентам – оказался каким-то образом уже растрачен. В этой мутной истории подозревали безутешного супруга Бискупского, но доказать не успели. А после 1917-го уже не было смысла что-то доказывать. К слову, в наши дни квартира в таком доме стоит 15-20 миллионов, не то и поболее.
А вот знаменитый вяльцевский вагон-салон в Гражданскую войну станет штаб-квартирой Колчака, а затем, в качестве трофея, достанется красному маршалу Блюхеру.